Вспышка кори украина 2017

Во вторник, 5 февраля, Окружной административный суд Киева вынес решение о запрете одному из самых скандальных чиновников нынешнего правительства Украины — и.о. министра здравоохранения Ульяне Супрун — исполнять свои должностные обязанности. Возражать в этом случае сложно: американская гражданка Супрун очень активно высказывалась по вопросам текущей политической повестки, но при этом не сумела распознать угрозы в эпидемии кори, от которой страдают десятки тысяч человек на Украине. В непростой ситуации вокруг украинского здравоохранения постарались разобраться «Известия»

Эпидемия кори

Ситуация с корью на Украине в осенне-зимний сезон 2018–2019 годов является без преувеличения катастрофической. Собственно, проблемы впервые проявились прошлой зимой, однако в этом году болезнь буквально шагает по стране: статистика текущего сезона — почти в пять раз хуже. Согласно официальным данным, с 28 декабря 2018 года до 1 февраля 2019-го корью на Украине заболели 15 095 человек (в прошлом году в этот же период — около 3 тыс.).

Каждый день новости одна поразительнее другой: то вспышка кори зафиксирована на крупном ферросплавном заводе в Запорожье, то болезнь обрушилась на самый известный следственный изолятор Украины, где побывали многие украинские политики высшего ранга — Лукьяновское СИЗО в Киеве. Причем, по официальным данным, корью заболели полтора десятка человек, по неофициальным — ситуация хуже в разы; болеют целыми камерами, которые администрация попросту запрещает открывать — сидельцы по факту лишены врачебной помощи, получая только пищу и аспирин через «кормушку».

А бывает и так, что строгий карантинный режим на грани изоляции от внешнего мира вводят в отдельно взятых селах (в селе Шевченково Одесской области от кори пострадали 69 детей).

По факту, скорость распространения опасной болезни на Украине — примерно плюс 400 случаев в сутки. Для сравнения: в соседней Молдавии в прошлом году «оранжевый» уровень опасности объявили уже после 90 подтвержденных случаев заболевания. Департамент общественного здравоохранения штата Вашингтон в январе текущего года объявил чрезвычайную ситуацию уже после диагностирования кори у 23 человек. Однако украинского исполняющего обязанности министра даже тысячи не впечатляют. «Мы не будем объявлять эпидемию», — так коротко прокомментировала она ситуацию.

Вместо этого украинский минздрав намерен призывать всех вакцинироваться, убеждать в безопасности вакцины. А вот относиться серьезно к болезни, от которой в прошлом году на Украине умерло 16 человек, а в 2019-м уже девять, пока не будет. При этом доз вакцины в стране не очень много —1,14 млн на 40 млн (по официальным данным) населения. Поэтому теоретически привиться, конечно, можно — но, как правило, в частном порядке и за деньги. В государственных клиниках вакцину выделяют скупо и только так называемой группе риска (куда входят сами врачи, дети и военные).

Минздрав решает проблему нетривиальными методами. В конце января министерство направило в Львовскую область целый десант врачей, задача которых — принудительная массовая вакцинация детей в школах (Львовская область — главный очаг эпидемии, каждый пятый случай заболевания в прошлом году регистрировался именно там). После обработки львовских школьников бригады возьмутся за другие регионы — тяжелая ситуация на сегодняшний день также в Винницкой, Ровенской и Хмельницкой областях.

Многочисленные источники среди работников медицинской отрасли утверждают, что большинство вакцин имеет срок годности до 2019-го и иногда 2020 года, так что речь может идти не столько о заботе о детей, сколько об утилизации препаратов.

Нельзя сказать, что эпидемия появилась неожиданно. Вспышка этого заболевания фиксировалась на Украине еще в 2015 году, а характер его таков, что при недостаточном уровне вакцинации населения болезнь возвращается через два года. Вот она и вернулась, четко по расписанию — в конце 2017-го. Тогда на всей Украине заболело около 1 тыс. человек, пятеро умерли. Это не очень много на фоне нынешних цифр, но такое случилось всего за полтора месяца. Затем наступил 2018-й с его десятками тысяч заразившихся. Однако к экстренным мерам минздрав решил прибегнуть только теперь, спустя более чем год.

Всё это время ведомству постоянно напоминали о том, чем грозит вспышка заболевания с высоким индексом контагиозности (вероятность заболеть при контакте с зараженным при условии отсутствия антител в крови; в случае с корью заболевают трое из четырех, это один из самых высоких показателей среди вирусов) в стране, где привиты менее трети детей.

Но Супрун все-таки нашла, кого обвинить в собственных просчетах. И не просто нашла, а указала на него всему миру: «Кремль использует методы гибридной войны с целью подрыва доверия к усилиям в области общественного здоровья, нацеленных на повышение уровня вакцинации населения в Украине и во всем мире. Этот факт сейчас доказан. (…) Российские боты, тролли, пророссийские СМИ и политики продолжают подрывать доверие населения Украины к вакцинации, в результате чего во время вспышек Украина возглавляет рейтинг стран с самыми высокими показателями заболеваемости корью», — заявила она во время выступления на 73-й Генассамблее ООН в сентябре 2018 года.

Евромайдан как фактор деградации

Ульяна Супрун — уже третья, кто сидит в кресле министра здравоохранения Украины со времен государственного переворота 2014 года. Первым был Олег Мусий, главный врач майдана (февраль-октябрь 2014 года). В октябре 2014 года прошли парламентские выборы, по итогам которых победители сформировали коалицию и назначили правительство. То есть этот министр изначально был фигурой переходной. После него в декабре 2014 года министром стал Александр Квиташвили — представитель «грузинского десанта». На волне революционного романтизма было модным зазывать на министерские должности иностранцев. Квиташвили побыл министром чуть более года — и ушел со скандалами. Сначала он сам хотел уйти в отставку, потом его отправляла туда Верховная рада — и не смогла, причем четырежды. В итоге избавились от «варяга» только в апреле 2016-го, когда в отставку ушел весь кабинет Арсения Яценюка. То есть фактически более двух лет (с 2014 по 2016 год) здравоохранением системно на Украине никто не занимался.

Это не замедлило сказаться на ситуации с вакцинацией. Согласно оценке ООН образца 2016 года, Украина имела самый низкий уровень вакцинации населения в мире. Киеву нечего было на это возразить. По этой же статистике ООН на август 2016 года только 30% детей были привиты от кори, 10% — от гепатита и только 3% — от дифтерии, коклюша и столбняка.

Одно из следствий безвластия в здравоохранении — срыв режима закупок вакцин и сывороток. Причем не только от кори. В последние годы даже для сознательных родителей вакцинация ребенка превратилась в непростую задачу. За вакцинами охотятся, их бронируют, как номера в популярных отелях. Если доза рассчитана более чем на одного ребенка — ищут партнеров в социальных сетях и тематических группах мессенджеров. Возят дефицитные вакцины из ЕС, чаще всего из Польши, — либо же ездят вакцинироваться в зарубежные клиники. Всё это есть на Украине и до сих пор, хотя ситуация с вакцинами сейчас куда более терпимая, чем 2–3 года назад.

Доходило до совсем уж необъяснимых случаев: когда даже в государственных клиниках не было запаса сыворотки от укусов ядовитых змей и пауков, противостолбнячной сыворотки, сыворотки против ботулотоксина (последнее аукнулось совсем недавно, в 2017-м). Даже одной дозы на область могло не быть — пострадавших поездами и самолетами везли в Россию и Белоруссию. И всё потому, что очередной министр и фармакологические компании в период безвластия не нашли времени договориться об откатах за закупку этих препаратов.

Противники вакцин

Впрочем, нельзя вешать всех собак исключительно на переворот. По факту, известные события 2014 года — только венец деградации государства, тогда как начался этот процесс еще даже до его предшественника — «оранжевой революции». В погоне за экономией и откатами фармакологическая мафия при закупках вакцин постепенно перешла на самые дешевые образцы — как правило, производства Индии. А профильные министры годами эту практику одобряли.

Не то чтобы эти вакцины были совсем некачественными или даже негодными — иначе бы их и купить было бы невозможно. Однако процент осложнений при их использовании оказался ощутимо выше. Первые смертельные случаи подняли волну в СМИ, которая постепенно превратилась в мощное движение против использования вакцин в принципе. Мощным его сделали не только случаи осложнений: любая, даже самая лучшая вакцина — не панацея и не исключает индивидуальной реакции организма.

В итоге те, кто мог себе позволить, кололи детям дорогие и более безопасные вакцины в частных клиниках. Кто не мог, успокаивали себя рассказами о том, что вакцинация — выдумка мирового правительства. В ход шли знакомые на всем постсоветском пространстве аргументы: «Если другие дети привиты, зачем нам своих прививать, ведь есть коллективный иммунитет?». Проблема в том, что коллективный иммунитет существует, когда привито более 90% населения. А когда привиты 30% или даже 3%, риск заболеть кратно увеличивается даже для привитых.

Возможно, этому не обучают в американском медицинском университете, который оканчивала назначенная в августе 2016 года исполняющей главы минздрава Ульяна Супрун. В конце концов она не иммунолог. Однако в министерстве так и не нашлось людей, которые смогли бы внятно рассказать чиновнику о рисках, связанных с одним из самых низких в мире количеством вакцинированных граждан. Поэтому спустя год после ее назначения ничего существенно не изменилось: «В восьми странах охват АКДС [коклюш, дифтерия, столбняк] был менее 50%, включая Центрально-Африканскую Республику, Чад, Экваториальную Гвинею, Нигерию, Сомали, Южный Судан, Сирию и Украину», — аккуратно констатировали в ООН в 2017 году. Не уточняя, на сколько именно он был ниже 50%. Поэтому вакцины от основных и наиболее опасных заболеваний (туберкулеза, кори-паротита-краснухи, АКДС, полиомиелита и гепатита Б) были закуплены и переданы Украине организацией ЮНИСЕФ.

Если внимательно присмотреться к перечню этих стран, можно увидеть, что Украина оказалась в группе стран с ослабленной государственностью. Сомали — это десяток анклавов, которые лишь номинально контролируются правительством. В Южном Судане, Республике Чад, ЦАР и Сирии идут или еще недавно велись боевые действия, в Нигерии боевики захватывают города. То есть это страны, где система здравоохранения находится в кризисном состоянии, если не разрушена вовсе. И попадание в такой перечень — это серьезный звонок для любого ответственного лица.

Однако и это не убедило министерство заняться проблемой вакцинации (не только от кори, а глобально) вплотную. Поэтому и в 2018 году Украина продолжала пребывать в компании уже перечисленных африканских государств, а 56 из каждых 100 случаев кори в Европе в прошлом году фиксировались именно на Украине. Всё это время Супрун активно продвигала свою медицинскую реформу, периодически участвовала в факельных шествиях и стояниях за Олега Сенцова, объясняла украинцам в Facebook, что много масла и мяса есть вредно, а уж черную икру — и вовсе недопустимо.

Что дальше?

Оценивая перспективы дальнейшего развития событий вокруг скандального министерства, надо рассматривать два аспекта — собственно профильный и политический. Медики утверждают, что корь — еще не самая серьезная беда, грозящая Украине.

«В 1990-е годы Украина пережила страшную эпидемию дифтерии, — вспоминала осенью 2017 года заведующая кафедрой инфекционных болезней Национального медицинского университета профессор Ольга Голубовская. — Тогда впервые в истории было зафиксировано, что в огромном количестве болели взрослые люди. В отделении мы впервые видели такие клинические формы, которые очень редко встречаются, они даже не были описаны в литературе. (…) Ситуацию спасало то, что тогда у нас хотя бы была антитоксическая сыворотка — в любом инфекционном отделении холодильники были [ею] забиты».

А вспомнить события 25-летней давности специалистов заставляют два обстоятельства. Во-первых, позиция минздрава: дифтерии на Украине нет и быть не может. Хотя инфекционисты подсказывают: любая болезнь умеет ждать. Во-вторых, вытекающее из этой позиции решение. Минздрав на основании своих доводов отказался закупать противодифтерийную сыворотку российского производства (хотя другой попросту нет, в Европе ее почти не производят).

Когда прогремит этот гром и прогремит ли, этого достоверно не скажет никто. Однако министерство уже вполне успешно не заметило одну эпидемию, и специалисты постоянно указывают на то, что в текущих условиях не заметить развитие второй очень легко.

В политической плоскости решение суда по Супрун, несмотря на всю его громкость, скорее всего, не будет иметь никаких практических последствий. Самое главное, что через обжалование процедуру отстранения от должности можно растянуть фактически до бесконечности. В лучшем случае нынешнее правительство будет работать до осени 2019 года, когда в стране пройдут парламентские выборы, при худших раскладах его оперативно переформатирует новый президент, которого должны избрать весной.

Продержаться в правительстве такой срок, несмотря на решение суда, — не проблема. Даже если у противников Супрун запасены другие козыри, в правительстве всегда могут придумать разнообразные уловки, чтобы убрать чиновника из-под огня, но оставить управление ведомством за ней. Впрочем, многое зависит от калибра противников. В последнее время всё чаще в кулуарах поговаривают о том, что «фактор Супрун» в рамках президентской избирательной кампании может использовать и Петр Порошенко.

Логика тут простая — рейтинг главы государства катастрофически низок, зато народная ненависть по отношению к Супрун сейчас просто зашкаливает, поэтому, просто убрав ее из правительства, можно рассчитывать на дополнительные голоса. В таком случае решение суда — только первый шаг в масштабной политической комбинации, настоящие итоги которой проявятся ближе к дню голосования.