В тюрьме кто колит татуировки

Василий Винный, специально для Sputnik.

В зоне человек без татуировок — большая редкость. Многие, заехав в колонию с чистой кожей, в течение срока “синятся” (делают татуировки), некоторые же “забиваются” (то же самое, что и “синятся”) с ног до головы. О таких людях в лагерях говорят: “синий, как изолента”.

Чернила ничто. “Жженка” — все!

Выбор материала для татуировки скуден, точнее, его практически нет — “бьют”, в основном, чернилами из гелиевых ручек, поэтому, например, в СИЗО они запрещены. Прекрасным вариантом считается канцелярская тушь. Шариковые ручки не подходят, поскольку в них паста, а не чернила, где нет самого главного ингредиента — жженой резины, она-то и придает цвет, стойкость, насыщенность и прочие характеристики,  необходимые для качественной татуировки. Поэтому в идеале для лучшего результата желательно использовать жженую резину безо всяких примесей. Вот зеки и делают так называемую “жженку”, которую и загоняют себе под кожу.

Как рассказывал мне один мастибоец (татуировщик): “Тут все дело в концентрации: “жженка” оставляет более жирный след, и если чернилами мне нужно сделать пять точек, то здесь достаточно поставить одну”.

Про “жженку” ходило много легенд, самая стойкая из которых гласила, что в нее добавляют мочу. Естественно, это было неправдой. В краске всего два ингредиента: горячая вода и паленая резина. Готовилась она относительно незамысловато, но и здесь нужен был опыт.

Сначала искали подходящий материал. Лучше всего подходила резина от покрышек, камер или каблуков положняковых ботинок старого образца. Именно старого, поскольку новые делали из какого-то пористого материала, который, сгорая, становился твердым как пластмасса.

Резину поджигали, и она капала в банку, которую потом заливали горячей водой и размешивали ложкой до состояния кашицы. Здесь главное было угадать с количеством воды.

Затем один из заключенных натягивал простынь, сложенную в два-три раза, а второй выкладывал на нее полученную массу и растирал ложкой. Снизу уже выходила готовая “жженка”, напоминающая по консистенции пюре.

Татуировки, сделанные “жженкой”, были темными, насыщенными и не блекли, а тушь или чернила грешили тем, что со временем рисунок слегка выцветал. Поэтому зеки старались найти подходящую резину заранее, бывали моменты, когда желающий “набить” себе что-нибудь, срезал каблуки на обуви своих соседей по отряду.

Они устали…

Многие любят оставлять на себе на “вечную память” разные умные цитаты на неизвестных языках. Зеки не исключение, но с некоторой поправкой на местность. Так, среди заключенных была очень популярна надпись на английском “Sinful”, что переводится как “грешный”. Кроме этого, некоторые делали татуировку на шее, изображающую линию, и надпись к ней: “Режь по линии”. Правда, здесь арестантское сообщество делилось на тех, кто носил такую надпись, и тех, кто над этими людьми откровенно стебался. Вторых, слава Богу, было большинство. Рассказывали про зеков, которые “били” себе на веках: “не будить!”. Кто-то даже выбривал затылок, на котором рисовал мишень и призыв, чтобы охрана стреляла туда.

Но самой популярной, просто хитом из всех надписей была татуировка, сделанная на подъемах обеих стоп. На первом писали “они устали”, а на втором: “топтать зону”. Я за свой срок перевидал много “уставших топтать зону”.

Но, помню, мне рассказывали случай, который якобы случился в одной из зон. Сидел там безграмотный цыган, вообще не умевший ни читать, ни писать. И захотел он увековечить свои тюремные страдания, для чего пошел к мастибойцу и попросил того сделать тату “они устали топтать зону”, но так, “чтобы красиво было”.

Татуировщик был с юмором, поэтому “набил” цыгану: “Яны устали хадзиць у школу” и отправил клиента в народ. Потом цыган долго умолял мастибойца переделать татуировку, но стал ли тот исправлять надпись, я не знаю.

Не все коню масть

Типы татуировок четко разделены. Есть обычные рисунки, которые “бьют” кому угодно, кроме “опущенных”, естественно, а есть масти, которые нужно заслужить.

Мастью в зоне называют не только касту, к которой принадлежит зек, но и особые татуировки, иногда показывающие весь жизненный путь арестанта. Масти — своеобразный паспорт в тюремном мире. Особенно они были нужны во времена СССР, когда лагеря были раскинуты по огромной территории Союза. Так, встречаясь во время этапа, зеки могли сразу определить, кто перед ними: вор, блатной, мужик или какая-нибудь “нечисть”, и какой образ жизни человек выбрал, — тихо сидеть, ожидая окончания срока, или же постоянную борьбу против ненавистных милиционеров.

Каждый серьезный этап в судьбе зека отражается в какой-либо татуировке, многие масти достаются действительно кровью и страданием, за многие же приходится отдавать годы жизни. Поэтому к вопросу “набивания мастей” заключенные относятся очень серьезно.

Мой знакомый мастибоец рассказывал, что ни в коем случае не будет бить масти, например, “коню” (слуге в зоне). Обычную художественную татуировку — пожалуйста, только плати, а масть — нет!

“Татуировщик несет ответственность за то, что “набил”, не меньшую, чем его клиент, поэтому должен знать, что и кому рисует”, — рассказывал он.

По словам Саши, назовем мастера так, когда он только начал “бить” татуировки в зоне, то усиленно изучал масти и их значения, но со временем в этом отпала необходимость, поскольку постепенно все в зоне перепуталось, и зеки начали “набивать” себе масти просто так.

Оскалы, волки, черепа, перстни, аббревиатуры, церкви с куполами и многие другие татуировки, показывающие не только принадлежность к арестантскому миру, но к его элите, начали наносить себе все подряд. В зоны прямо со свободы стала заезжать молодежь, “забитая” мастями под завязку. Естественно, в такой ситуации начала возникать путаница.

Например, у нас в колонии, как, в принципе, и в СИЗО, сидело очень много людей с так называемыми “отрицаловскими звездами”. Одно из толкований этой татуировки гласит: “Звезды разнообразных форм являются отличительными знаками преступников высоких рангов (“отрицал”, паханов, авторитетов, воров в законе)”. Звезды “бьются” спереди под ключицами и на коленях, где они обозначают, что владелец ни перед кем не прогнется.

Ни одного человека, которого можно было бы отнести к авторитетам преступного мира с набитыми “отрицаловскими звездами”, я не встретил. Зато были среди них несколько завхозов и много стукачей.

Над грозными аббревиатурами, которые “колют” себе зеки, милиция откровенно смеется. Так, ЛХВС, в которой довольно грубо говорится о милиционерах, сами зеки переиначили и стали расшифровывать так: “люблю халву, варенье, сало”. Они это сделали, чтобы милиция не била, когда увидит гордо “наколотую” аббревиатуру на руке у заключенного. Помню, как на одном из обысков охранник увидел у парня эту татуировку и издевательски спросил: “Что, любишь халву, варенье, сало?” Заключенный обрадовался, что смог обмануть контролера и, счастливый, подтвердил, что очень любит. Он даже не заметил издевки в глазах у обыскивающего. Наблюдавший вместе со мной эту картину старый зек заметил сквозь зубы: “Зачем “бить” то, за что не сможешь ответить?! Лучше бы “кололи” себе красивых птичек”.

Забвение обозначения “мастей” и ответа за них — вопрос болезненный для заключенных, поскольку так рушится один из основных столпов, на котором держался воровской мир. Это все равно, как если бы в армии любой солдат вешал на себя медали и носил погоны те, которые захотел. И здесь, конечно, огромную роль сыграла милиция, во-первых, разделив зоны по режимам содержания (первоходов посадили отдельно от строгачей), чем нарушила преемственность поколений. А во-вторых, подсаживая в камеры к зекам, попавшим за решетку впервые, “своих” строгачей, которые вроде и рассказывают о жизни в зоне, но так, как это нужно именно милиционерам.

Люди-изоленты

Еще, как мне кажется, немаловажным фактором пренебрежения мастями стало время: техника художественной татуировки шагнула далеко вперед, и люди хотят в первую очередь выглядеть красиво. Поэтому некоторые стараются раздобыть разных чернил, чтобы сделать цветную татуировку, а кое-кто высматривает интересные рисунки в журналах, которые потом просит повторить на своем теле. Конечно, в основном это синие, если повезет, то черные рисунки, но даже в одном цвете хороший мастер может сделать шедевр.

Как мне рассказывали сильно “забитые” зеки, когда делаешь первую татуировку, а за ней вторую, то потом тяжело остановиться.

Несмотря на то, что милиция за это сажает в ШИЗО (штрафной изолятор), несмотря на риск чем-нибудь заразиться (конечно, “кольщики” стараются дезинфицировать инструмент, но это происходит на очень любительском уровне), несмотря на то, что тату не дешевое удовольствие даже в зоне, — многие зеки ухитряются “забить” свое тело рисунками с ног до головы. И, в основном, от этих татуировок за километр “тянет” зоной, что бы на них ни было изображено. Но в лагере об этом не думаешь, а просто делаешь.

И вот выходят люди-изоленты, осматриваются, и либо идут в салоны переделывать свои рисунки, либо стесняются ходить в майке даже в жару, либо спокойно воспринимают свои художества и продолжают жить дальше. Ведь татуировка — это в первую очередь состояние души, а она у всех разная.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.