Семь смертных грехов кори тэйлор

Я был бродягой без жилья, без денег, и без забот. Я спал там, куда падало мое тело, иногда оно падало из-за истощения, иногда, потому что люди, с которыми я “веселился”, просто бросали меня посреди пустоты. Вы должны помнить, что “пустота” это всего лишь комбинация понятий “здесь” и “сейчас”. Грамматически – это неверно и я знаю это, но если ты не провел всю свою жизнь в стране «Ничто», ты ни хрена не можешь говорить об этом.

Когда ты застреваешь в непреодолимой ситуации, такие вещи как грех и ад не пересекают твой радар и не увеличивают давление в твоем моральном барометре. Тебя не волнуют последствия, пока ты в состоянии выкарабкаться, пусть даже это тяжело. У тебя, конечно же, есть икона, но пока Святой Дух сам не придет и не приставит заряженный 38-й калибр к твоей роже, чтобы ты раскаялся, шанс, что ты смиришься чертовски мал. Это – психоз, который гноится, когда твой мир – вакуум. Дай забыться, только не переключай этот чертов канал.

В 1995 году я был абсолютно сумасшедшим. Я дважды заражался гонореей. Я взял на вооружение “прыжки со сцены в толпу”, с крыш фургонов и на незнакомцев на автостоянке. Я дрался с отморозками, открыто размахивающими оружием. Я зажигал на вечеринках. Поймите, это не бридж-клуб; это безнадежная энергия. Это был Безумный Макс (компьютерная игра) и Гуммо (американская независимая чёрная комедия) в одном лице. Сделай это прежде, чем ты утонешь в реке дерьма, таков был наш девиз. ничего не имело значения: слишком многие мои друзья умирали или попадали в тюрьму. Вскоре некому бы было веселиться. Так что делаю, что душе угодно. Если и гореть, то на моих условиях!

Потом, одной ночью в 1995 году, была вечеринка. Я знаю, говорить об этом излишне, потому что вечеринки устраивались каждый день. Но эта отличалась от остальных. Воняло так, как будто коптили судьбу на костре. Легенда была не за горами. И по какой-то причине я всегда был тут как тут. По сей день я не мог найти этот дом по GPS, даже если поднести пушку к моей голове. Я не смог бы назвать вам имя хозяина, даже если бы мне заплатили. Но внутри себя я помню все, словно это было вчера. И началось все это в гараже.

Но я забегаю вперед. Давайте все по порядку.

Каждые выходные непристойность нисходила на маленькое здание в Уэст-Дес-Мойнзе, этот кошмар назывался – Пивнушка Билли Джо, безвкусная дыра, которая вмещала караоке-бар, буфет, четыре туалета, и “величайший в мире” кинозал. Никаких трибун, как сейчас, — только столы 70-х со стульями 70-х и пепельницами 70-х, наполненными до упора. В будние дни были маленькие радости — фильмы за доллар, которые не переживали одного киносезона, и порции желе за пару долларов для галдящих яппи, “распеващих” каверы Хью Льюиса. Но в выходные здесь был эпицентр взрыва. Это было нашей сферой влияния, потому что каждый уикенд Пивнушка Билли Джо демонстрировала фильм “Шоу ужасов Рокки Хоррора”.

Со всей Айовы толпы неудачников заполняли это место. Кино действительно не имело значения, как понимаете. Просто больше некуда было пойти. Тебе нужно быть двадцати одного года отроду, чтобы войти в бар, а это была эпоха, предшествующая большой волне шоу для всех возрастов. Не было никаких молодежных центров (или скажем, таких мест, куда тебе хотелось пойти, и где было безопасно), и никому не разрешалось собираться в парках после “комендантского часа”, который я никогда не стал бы соблюдать. Генри Роллинс сказал однажды: “Вашим выбором была рыба”. Мы были самыми отъявленными подонками своего поколения, и нам было нечего делать. Таким образом, мы ничего не изменили, да и не из чего было. Забегаловка Билли Джо стала местом тусовки и катализатором. И мы защищали его нашей собственной кровью.

Назовите одного из нас геем – и мы все набросимся на вас. Назовите одного из нас неудачником – и c вами жестко разберутся. Одно только то, что вы нас не понимали, не означало, что мы были не правы. Мы были классными потому, что мы хотели такими быть, и, катитесь к чёрту, если вам не удавалось этому соответствовать. Мы чувствовали себя самой поздней, возможно, последней волной, направленной против предрассудков, и не имело значения, что мир не знал наших имен. Миру не позволено было стать членом нашего клуба.

Вечеринка началась в кинотеатре, как и всегда. Мы клянчили деньги, накупили столько дешевой выпивки, сколько могли, и, в конечном счёте, вломились в какой-то дом с небольшими комнатками, подобием радио и всяким скарбом. Этой ночью мы нашли укромное местечко в двухэтажном доме с тремя комнатами, двумя ванными, каких полно в пригородном аду, известном как Уэст-дес-Мойнз. Тут, как говорится, настоящее веселье и началось. По сути, до сих пор многие знают эту цепь событий как “Ночь”.

Я смутно помню первые несколько часов: стрельба Джагера, рвота, прыжки на проезжающие автомобили, еще выстрелы Джагера, курение на кушетке, когда я даже не предполагал, что буду курить, еще выстрелы Джагера… так всегда случается по ночам, ты не помнишь того, что, в конечном счете, становится незабываемыми историями. В момент затишья посреди рева безумия я смылся, чтобы отдышаться.

Я оказался в гараже, с отмерзшей задницей, сидя на жестком складном металлическом стуле в центре бетонного мешка и куря сигарету. Я приходил в себя, ощущая прилив свежих сил, что обычно происходило, когда я заканчивал громить все вокруг. Опьянение прошло, уступив место изобретательности, и я опять веселился, полупьяный, в восторге от себя, ничего не замечая. Позже я понял, что ты должен жить в такие моменты, не для них. Если ты выглядишь слишком серьезным, они проносятся мимо тебя. Если ты не будешь жить на полную катушку, ты будешь сожалеть о каждом вздохе. Вот так я размышлял, но не слишком серьезно. У меня все только начиналось.

И как полагается, в этот самый момент в дверь гаража случайно прошел “стартовый пистолет”. Ради нашей истории мы назовём её “Бет”. Она была злодейкой с пламенными глазами и черными, как вороново крыло волосами, не пойми откуда, склонная красить свои затененные ресницы в черный трепещущий цвет. Она была феромоном, который только и делал, что кричал “Хочу”. И мы флиртовали с ней неделями.

Бет медленно скользнула в дверь и остановилась у лестницы, ведущей в гараж. Когда я посмотрел вверх, она сказала что-то тихое и соблазнительное. Будучи мягче шоколадного пудинга, я выпалил в ответ: “А?”

“Я сказала, что ты делаешь, дурачок?’” Ее глаза горели смесью озорства и новизны. Что-то было у неё на уме, и с Божьей помощью я хотел узнать, что именно.

Она подошла, села на мои колени и медленно поцеловала меня. После этого она раскрыла свои планы: мол, я должен стать счастливым участником секса втроем, я она и другая девочка, которую мы назовем “Келли”, смотревшая на секс с иного ракурса, но такая же очаровашка. Как по сигналу, Келли вошла в гараж и тоже села мне на колени. Я должен сказать вам, когда две девочки седлают вас как гимнастического коня, вы подчиняетесь воле вашего члена. Похоть – это лакомство, ради которого я живу, чтобы смаковать его целыми днями. Но мы вернёмся к этому чуть позже.

Теперь давайте представим: наш герой только что выжрал огромное количество алкоголя, проблевался, и сейчас ему предлагают заняться сексом в компании двух миловидных лисичек. Ситуация не может выглядеть лучше, правда? Отлично, как я уже убеждался много раз, судьба ненавидит нас всех.

Мы изолировались от других в одной из комнат, по всей видимости, это была комната родителей хозяина, выдержанная в спартанском стиле с грубым декором. Но это не важно, на что была похожа комната; свет скоро потух и надоевшая одежда в спешке сброшена. Рты находили кожу – “липкие нащупывания”, так это со смакованием описывал Ганнибал Лектор, — и скоро наша тройка образовала китайскую головоломку без разгадки, восхитительный треугольник из жара и дикости. Девочки хихикали и стонали. Я был счастлив, что они выполняли все желания друг друга, да я и сам был чрезвычайно занят.