Кто дробил камни в почках в ульяновске

Ульяновск, ул. Карбышева, д. 30

Ульяновск, ул. Орлова, д. 21-А

Ульяновск, Московское шоссе, д. 61 А

Ульяновск, ул. Луначарского, д. 3

Ульяновск, ул. Гончарова, д. 3

Ульяновск, ул. Радищева, д. 89

Ульяновск, ул. Стасова, 18

Ульяновск, ул. Ефремова, д. 58-Б

Ульяновск, ул. Радищева, д. 42

Ульяновск, ул. Гагарина, д. 20

Ульяновск, ул. Дворцовая, д. 1

Ульяновск, ул. Водопроводная, д. 4

Ульяновск, ул. Оренбургская, д. 27

Ульяновск, ул. Лихачева, д. 12

Ульяновск, ул. Кузнецова, д. 26

Ульяновск, ул. Камышинская, д. 41

Ульяновск, ул. Кирова, д. 2

Ульяновск, ул. Рябикова, д. 37

Ульяновск, пр. Врача Сурова, д. 4

Ульяновск, пр. 50-лет ВЛКСМ, д. 8А

Мы начинаем цикл публикаций, посвященных региональной медицине. Хотим углубиться в тему, которая касается, без преувеличения, всех. Но при этом – остается одной из самых малоосвещаемых. Если у вас есть идеи, предложения или критика-пишите на адрес редакции. Но начать хочется с позитива. Наша медицина, кроме проблем, это еще и люди, которые лечат и спасают жизни. Пришлось столкнуться с проблемой, решить которую помог Валерий Викторович Павлов. Наш материал – искренняя ему благодарность.

Больше 25 лет в Ульяновской областной клинической больнице работает уникальный кабинет. С помощью сложной медицинской техники врачи дистанционным методом дробят камни в почках. Врач Валерий Павлов рассказал какая уникальная техника работает в Ульяновске, насколько она многофункциональна и с какими аномалиями приходилось встречаться его команде.

– Валерий Викторович, расскажите, чем занимается ваше отделение?

– Наше подразделение называется кабинет дистанционной литотипсии или рентген ударно-волнового дистанционного дробления почечных камней (РУДДК). В основном, мы занимаемся дистанционным дроблением камней почек и очеточников. То есть, мы не вводим медицинский инструмент в органы человека, не повреждаем кожу. Дистанционный метод дробления камней самый безопасный из общепризнанных немедикаментозных методов лечения мочекаменной болезни. Мы дробим камни, которые находятся в любых отделах мочевыводящих путей. В основном, в почках и мочеточниках.

– Как давно работает кабинет и как давно вы его возглавляете?

– Я заведую кабинетом с 1991 года. Помимо меня работает ещё один доктор.

По специальности сам я врач-уролог. Учился в Куйбышевском медицинском институте. Так получилось, что вся моя семья — мама, папа, я, моя сестра, её муж, моя жена, все выпускники это института. С 1981 по 1991 год я работал здесь же, в областной больнице, врачом урологического отделения. В 1991 году мы получили оборудование фирмы Siemens. На тот момент оно было самым современным. Тех аппаратов Siemens на весь Советский Союз купили 12 штук в Германии. Один из них попал в Ульяновск.

Дроблением камней мы начали заниматься с 1992 года. За 25 лет работы мы выполнили более 14 тысяч операция по дроблению. То есть, через наше отделения прошло больше семи тысяч человек.

– Принято считать, что мочекаменная болезнь молодых не касаются. Так ли это? И почему образуются камни в почках? Можно ли как-то предупредить эту болезнь?

– Диапазон пациентов, которых мы лечили — от восьмимесячного возраста до восьмидесяти с лишним.

Образование камней – тема отдельного разговора. Их образование связанно во многом с наследственными факторами, с климатом, жесткостью воды в регионе. Мочекаменная болезнь в Ульяновской области достаточно развита. В азиатских странах — бывших советских республиках, где более жаркий климат, эта болезнь, например, распространена ещё больше. Потому что там жарко, человек теряет больше жидкости.

– Оборудование с которым вы сейчас работаете, это та же установка, которая появилась 25 лет назад?

– Нет, это уже аппарат нового поколения. Предыдущий аппарат Siemens работал почти двадцать лет. Дольше чем у нас, это оборудование работало только в клинике Российской академии наук в Москве.

Поддерживать работу старого аппарат стоило больших усилий и хороших отношений с инженерами Siemens. Когда там списывали старые установки, мы приобретали все возможные комплектующие, чтобы поставить на свой аппарат. Сама компания запчасти тогда уже перестала выпускать. Пока не было возможности купить новое оборудование, мы поддерживали работу старого аппарата всеми правдами и неправдами. В том числе, за счет спонсоров.

В 2013 году по федеральной программе модернизации здравоохранения в нашу больницу купили аппарат немецкой фирмы Dornier последнего поколения. За него заплатили более 22 миллионов рублей.

Дорогостоящий аппарат Dornier стоит в центре большой операционной. Установка напоминает гигантский микроскоп, только вместо увеличивающего стекла у неё большая терапевтическая головка. Её силиконовое окончание касается пациента, который лежит на кушетке. Мы с врачом Павловым находимся в соседней комнате и следим за происходящим через небольшое окошко и пару мониторов. Установка постоянно издает стук. Можно сказать, что это звук дробления камней.

На одном из мониторов можно увидеть темное пятнышко. Это и есть камень в почках.

– Каков принцип работы аппарата?

– Так называемая терапевтическая головка генерирует ударную волну. Линза фокусирует её таким образом, чтобы на камень приходилась максимальная энергия.

Я ввожу в компьютер параметры пациенты, и программа сама двигает операционный стол так, чтобы камень оказался в фокусе установки.

Удар, конечно, чувствительный, но пациент лежит спокойно. Мы делаем обезболивающее, но без наркоза. Никаких сверхъестественных болевых ощущений нет.

– Сколько длится один сеанс?

– По-разному. Все зависит от того, насколько трудно вывести камень в фокус ударной волны. Обычно дробление длится от 20 до 40 минут.

– Работа с техникой требует от вас и сотрудников кабинета ещё и технический знаний?

– Волей-неволей эти знания мы приобретали. Особенно, когда старый аппарат к концу срока службы начинал ломаться. Берешь трубку, звонишь в Москву, разговариваешь с инженерами и что-то крутишь.

Естественно, проводится обучение. Плюс, поскольку оборудование включает в себя рентген и УЗИ, мы обучались и рентгенологии и ультразвуковой диагностике. Эти знания просто необходимы, чтобы работать на этом оборудовании.

Время от времени мы выезжаем на учебу, повышаем квалификацию. Обмениваемся опытом с другими коллегами. Сейчас наиболее тесный контакт поддерживаем с клиникой Российской академии наук.

Когда меня назначили заведующим отделения, оно создавалась с нуля. Ничего подобного в Ульяновской области не было. Потому что оборудование новое, и в Советском Союзе мало где на таком работали. В каждом регионе все подобные отделения организовывали по разному. Для того чтобы создать схему, которая была наиболее приемлема в условиях нашей больницы, много приходилось, что называется, изобретать с нуля. Изучать опыт работы клиник в других городах и республиках, чтобы скомпоновать ту схему, которая сейчас работает у нас. Много пришлось попотеть.

В три часа утра какая-то мысль приходила в голову, встанешь, запишешь. Все — обратно не заснешь.

– Импортозамещение как-то отразилось на вас?

– «Расходники» дороги. Например, терапевтическая головка раньше стоила 500 тысяч рублей, а сейчас около 900 тысяч. Её рабочий ресурс — полтора-два годы работы. Сейчас больница прилагает все усилия, чтобы когда деталь исчерпает свой ресурс, её своевременно заменить.

Деньги, конечно, большие. Но после «открытой» операции пациент находится около месяца на больничном листе, часть больных становится инвалидами После ударно-волновой терапии расходы на временную нетрудоспособность, на оплату инвалидности, конечно, в разы ниже, и расходы на наше оборудование многократно окупаются.

– Пациенты бесплатно получают у вас помощь?

– 99 процентов больных ложатся в урологическое отделения в нашей больнице получают необходимую помощь по медицинскому полису бесплатно.

К нам обращаются пациенты и из других регионов. Приезжают целенаправленно на дробление. Насколько я знаю, в Чувашии, Мордовии, Пензенской области аппаратов подобных нашему нет. Даже из-за Израиля были люди, которые приезжали к нам на долечивание.

– Ваш аппарат можно применять только в ударно-волновой терапии?

– Поскольку оборудование многофункциональное и стоит недешево, мы стараемся использовать его максимально. Мы добились, если не стопроцентного использования, то по-крайне мере, близки к этому. Это важный момент.

Возможности аппаратуры шире, чем только дробление камней. В 94-ом году мы обучились другим видам операций. Например, пункционная нефростомия — это когда нужно поставить трубку в почку. Раньше мы таких больных оперировали, и они приходили в себя около месяца. Здесь практически сразу после операции человек может идти своими ногами. Особенно это актуально для беременных. Делать операции им приходиться не часто, но регулярно. Нефростомия распространена и среди онкобольных. Для нашего региона это уникальные операции.

Ещё мы делаем пункцию кисты почки а так же биопсию почки. Это не профиль нашего кабинета, но поскольку мы работаем с УЗИ, мы можем помочь нашим коллегам, врачам — нефрологам, правильно назначить лечение.

Чтобы максимально использовать аппаратуру, мы занимаемся вещами, которые к урологии вообще никакого отношения не имеют. Например, биопсия печени. Можем взять ткань при подозрении на опухоль. Под контролем УЗИ мы пунктрировали, вскрывали и промывали гнойники печени. Например, он может образоваться после операции. Чтобы не делать повторную операцию, мы можем провести необходимые манипуляции даже без наркоза. Мы удаляем резидуальные камни в желчных протоках. К нам обращаются коллеги-хирурги, и мы с удовольствием эти камни дробим, чтобы избавить человека от повторной операции.

Мы даже занимаемся ортопедией, например, долго не срастающимися переломами. Когда они плохо срастаются, то можно применить ударно-волновая терапия. Кости не надо заново ломать. Из того, что описано в литературе и инструкциям, мы разве только камни слюнных желез не дробим.

Я не встречал на симпозиумах ни одного подразделения, которое занималось бы таким большим числом задач, как наше. Почему мы все собираем в одном месте? Во-первых, интерес к работе сохранился. Во-вторых, хочется помочь пациентам и коллегам. Можно, конечно, развернуть ещё одну отдельную операционную, но это будет стоить очень не маленькие деньги. Мы же экономим значительные бюджетные средства.

– Есть ли к аппарату отношение как к живому существу?)

– Ну, это на уровне суеверий. Когда к машине плохо относишься, она себя плохо ведет. Обращаемся иногда к нему как к живому, чтобы не ломался и не подвел.

– Вспомните несколько интересных или тяжелых случаев из вашей практики?

– Как-то мы успешно раздробили камень восьмимесячному ребенку. Сложных случаев много, потому что не всегда удается раздробить камень с первого раза. Все зависит от того, где он находится. Они бывают разными по химическому составу, по структуре.

Если говорить про интересные случаи, то иногда попадаются подковообразные почки. Это как бы две сросшиеся почки. За 25 лет практики таких человек было не более пяти. Это аномалия развития — с такими почками человек уже рождается.

Одно время мы по просьбе наших коллеги-ученых, проводили экспериментальные работы и применяли ударноволновое воздействие на мышах. Результаты экспериментальной работы были опубликованы в научной литературе.