Джеймс кори игры немезиды на русском
Две верфи Каллисто стояли бок о бок на полушарии спутника, которое постоянно обращено от Юпитера. Солнце было лишь самой яркой звездой в бесконечной ночи, из-за чего широкий мазок Млечного Пути казался намного ярче. Вдоль гребней кратеров яркое белое рабочее освещение ослепительно сверкало на зданиях, погрузчиках, помостах. Ребра недостроенных кораблей поднимались над реголитом каменной пыли и льда. Две верфи, одна гражданская и одна военная, одна принадлежала Земле, другая — Марсу. Обе прикрыты общей противометеоритной рельсотроновой защитной системой, обе строили и ремонтировали корабли, которые должны были привести человечество в новые миры по ту сторону колец, когда и если борьба на Илосе разрешится.
У обеих было намного больше проблем, чем можно было догадаться.
Филип скользил впереди, остальная часть его команды вплотную подошла к нему. Светодиоды на костюмах были выбиты, керамические покрытия шлифовались, пока не становились настолько гладкими, что могли отражать сигнал. Даже дисплей шлема был притушен почти до невидимости. Голоса в ушах Филипа — движение кораблей, каналы безопасности, гражданская болтовня — были установлены на пассивном уровне. Он слушал, ничего не передавая в ответ. Лазер нацеливания на спине был отключен. Они с командой стали тенями среди теней. Тусклый таймер обратного отсчета слева от его поля зрения прошел пятнадцатиминутную отметку. Филип похлопал по воздуху, едва толще вакуума, открытой ладонью, что по астерской системе жестов призывало двигаться медленнее. Команда последовала его приказу.
Высоко в пустоте над ними, слишком далеко, чтобы можно было разглядеть, марсианские военные корабли, охраняющие верфь, переговаривались сдержанными профессиональными тонами. Поскольку их флот был сильно растянут, у них было только два корабля на орбите. Скорее всего, только два. Вполне возможно, что есть и другие, что прячутся в темноте, экранируя выделяемое тепло, что скрывает их от радара. Возможно, но маловероятно. И жизнь, как говорил отец Филипа, была рискованным делом.
Четырнадцать минут, тридцать секунд. Рядом с основным таймером появились два дополнительных, один отсчитывал сорок пять секунд, другой — две минуты.
— Транспортный корабль «Фрэнк Айкен», вам разрешена посадка.
— Сообщение получено, «Карсон Лэй», — раздалось знакомое рычание Цина. Филип смог расслышать в его словах улыбку. — Coyos sabe best ai sus bebe come we low?[Вы, крысёныши, знаете лучший бар, где можно выпить, когда сядем?]
Где-то там, «Фрэнк Айкен» нацеливался на марсианские корабли безвредными лазернымими дальномерами, установленными на той же частоте, что и тот, который закреплен на спине Филипа. Когда заговорил марсианский офицер, в его голосе не было страха.
— Не поняли, «Фрэнк Айкен». Пожалуйста повторите.
— Простите, простите, — засмеялся Цин. — Не знают ли уважаемые джентльмены хороших баров, где бедная команда астеров смогла бы выпить, когда сядем на поверхность?
— Ничем не могу помочь, «Фрэнк Айкен», — сказал марсианин. — Придерживайтесь курса.
— Sabez sa.[Ну вы знаете.] Мы твердые как камень, прямые как пуля.
Команда Филипа достигла края кратера, глядя на нейтральную зону марсианской верфи; всё было, как он и ожидал. Он выбрал склады и базы снабжения. Снял лазер нацеливания, установил основанием в грязный лед и включил его. Остальные разошлись по линии кратера достаточно широко, чтобы никто из команды не вышел за поле зрения и сделали то же самое. Лазеры были старыми, следящие устройства, прикрепленные к ним, были сняты из кучи различного хлама. Перед тем, как крошечный красный светодиод на его основании стал зеленым, первый из двух его дополнительных таймеров достиг нулевого значения.
На гражданском канале прозвучал сигнал тревоги, после которого последовал встревоженный голос женщины.
— У нас беглый погрузочный мех на поле. Он… вот дерьмо. Он движется к метеорному массиву.
Когда Филип вёл свою команду вдоль кратера, в его ушах лились каскадом паника и тревога. Вокруг них поднимались слабые облака пыли и не оседали, расширяясь как туман. Погрузочный мех, не реагировавший на перехват управления, пересек нейтральную зону в больших кругах света фар орудий метеорной защиты, на минуту их ослепив. Четыре марсианских пехотинца вышли из своего бункера, как требовал протокол. Их вооруженная броня позволяла им скользить по поверхности, как по льду. Любой из них мог убить всю его команду, ничего не почувствовав, кроме минутной жалости. Филип ненавидел их всех и каждого в отдельности. Ремонтные бригады уже взбирались на поврежденный массив. В течение часа всё будет восстановлено.
Двенадцать минут, сорок пять секунд.
Филип остановился, оглядываясь на свою команду. Десять солдат-добровольцев, лучшее, что мог предложить Пояс. Никто, кроме него самого, не знал, почему миссия по нападению на марсианское складское хранилище была важна и к чему она могла привести. Все они готовы умереть, если он так скажет, поскольку знали, кем он был. Кем был его отец. Филип почувствовал это в животе и в горле. Не страх — гордость. Это была гордость.
Двенадцать минут, тридцать пять секунд. Тридцать четыре. Тридцать три. Лазеры, которые они поставили, ожили, нацелились на четырех пехотинцев, на бункер с резервной командой, на ограждения периметра, на мастерские и казармы. Марсиане повернулись, их броня настолько чувствительна, что заметила даже легкое прикосновение невидимых лучей света. Когда они двинулись, то сняли своё оружие. Филип увидел, как один из них заметил его команду и перенацелил пистолет с лазеров прямо на них. Прямо на него.
Он затаил дыхание.
Восемнадцатью днями ранее корабль, Филип даже не знал какой именно, где-то в системе Юпитера совершил огромное ускорение на десяти, а возможно и на пятнадцати g. За наносекунду, определенную компьютерами, корабль выпустил несколько десятков вольфрамовых болванок с четырьмя ракетами, обвязанными множеством дешевых одночастотных датчиков. Они были достаточно сложными, чтобы называться машинами. Шестилетние дети каждый день мастерили вещи куда более изощренные, но с ускорением до ста пятидесяти километров в секунду им не требовалось быть сложными. Достаточно было лишь указать направление.
К тому моменту, как сигнал передался от глаза Филипа дальше, по его оптическому нерву, в кору головного мозга, всё было кончено. Он узнал о тяжелом ударе по месту, где стояли пехотинцы, что нанесли две новые маленькие звездочки, которые были военными кораблями, уже после того, как противник был мертв. Он активировал свой радиоприемник.
Источник
Джеймс Кори
Игры Немезиды
Бену Куку, без которого…
Пролог
Филип
Две верфи Каллисто бок о бок стояли на противоположном Юпитеру полушарии спутника. Солнце здесь было всего лишь самой яркой звездой в бесконечной ночи, куда ярче горел широкий мазок Млечного Пути. Повсюду на склонах кратера сияли жестким белым светом рабочие фонари на зданиях, погрузчиках и лесах. Ребра недостроенных кораблей выгибались над реголитом, пылью и льдом. Одна верфь была гражданской, вторая — военной, одна принадлежала Земле, вторая — Марсу. Обе от метеоритной угрозы защищали одни и те же рельсовые пушки, обе занимались постройкой и ремонтом судов, которым предстояло нести человечество к новым мирам за кольцами, как только — если — на Илосе наступит мир.
Обеим грозила нежданная беда.
Филип скользил, немного опережая команду. Светодиодки на скафандре были выбиты, керамическое покрытие скафандра заранее зачистили до матовой шероховатости, чтобы не осталось ни одного блестящего участка. Даже внутренний дисплей притушили — едва разглядишь. Голоса у него в ушах — переговоры диспетчеров, отчеты охраны, треп штатских — звучали в пассивном режиме. Филип принимал, но сам ничего не передавал. Из пристегнутого к спине прицельного лазера вынули батареи. Филип и его группа были тенями среди теней. Таймер отсчета, тускло светившийся слева на краю поля зрения, прошел пятнадцатиминутную отметку. Филип погладил воздух, разреженный почти до вакуума, раскрытой ладонью — этот астерский жест был командой замедлить движение. Его люди повиновались.
Высоко над ними, невидимые в пустой дали, с профессиональным лаконизмом переговаривались марсианские корабли охраны. Марсианский флот сильно растянулся, но на орбите все же остались два корабля. Скорее всего, именно два. Но, возможно, там были и другие — укрывшиеся в черном небе, поглощающие собственное тепло и защищенные от радаров. Возможно, но маловероятно. А жизнь, как говаривал отец Филипа, — это риск.
Четырнадцать минут тридцать секунд. Рядом высветились еще два таймера: один с сорокапятисекундным интервалом, другой — с двухминутным.
«Транспортный корабль „Фрэнк Айкен”, сближение разрешаю».
«Сообщение принял, „Карсон Лэй”, — знакомо проворчал Син. Филип расслышал в голосе старого астера улыбку. — Койос сабе ай сус хорош кабак внизу?»
Где–то там, наверху, «Фрэнк Айкен» поймал марсианский корабль лазерной установкой той же частоты, что и у прицела за спиной Филипа. Но в ответе марсианского офицера не прозвучало страха.
«Не понял, „Фрэнк Айкен”. Повторите, пожалуйста».
«Извиняюсь, — хмыкнул Син. — Вы, благородные умники-разумники, не знаете внизу хорошего бара для бедолаг астеров?»
«Ничем не могу помочь, „Фрэнк Айкен”, — отрезал марсианин. — Держитесь прежнего курса».
«Сабес са. Тяжелей камня, прямее пули, вот мы какие!»
Группа вышла на кромку кратера, заглянула вниз, на пограничную полосу марсианской военной верфи — она оказалась точно такой, какую ожидал увидеть Филип. Он нашел взглядом склады и разгрузочные депо. Отстегнув прицельный лазер, он вогнал основание в грязный лед и вставил источники питания. Другие люди, растянувшись так, чтобы никто из охраны не мог охватить взглядом всю цепь, занимались тем же. Лазеры были старье, приклепанные к ним платформы слежения набирались с бору по сосенке. К тому времени, как красная сигналка на основании сменилась зеленой, первый из дополнительных таймеров вышел в ноль.
На гражданском канале прозвучали три ноты сигнала тревоги и следом напряженный женский голос:
«С площадки уходит погрузчик. Он… о черт, направляется к противометеоритной батарее!»
Слушая голоса, в которых звучало все больше паники, Филип переместил свою группу вдоль хребта. Вокруг поднимались прозрачные облачка пыли и не опадали, а расползались, как туман. Погрузчик, не отвечая на команды, пересек пограничную полосу и загородил круглые глаза противометеоритных орудий, на несколько минут ослепив их. Из бункера, как было положено, выдвинулись четверо марсианских десантников. Мощная броня позволяла им скользить по грунту как по ледовому катку. Каждый из них, перебив всех людей Филипа, сожалел бы о сделанном не дольше секунды. Филип ненавидел десантников — всех вместе и каждого в отдельности. Ремонтники уже карабкались к поврежденному механизму. Через час погрузчик вернут на место.
Двенадцать минут сорок пять секунд.
Филип, помедлив, оглянулся на своих. Десять добровольцев, лучшие, которых мог дать Пояс. Никто, кроме него, не знал, чем так важен рейд на погрузочные депо марсиан и к чему он приведет. Все они были готовы умереть по слову командира — просто потому, что знали, кто он такой. Знали о его отце. У Филипа в горле встал ком, возникший где–то под ложечкой. Не страх, гордость. Это была гордость.
Двенадцать минут тридцать пять секунд. Тридцать четыре. Тридцать три. Установленные группой лазеры ожили, запятнали четверых десантников, бункер с основным составом, ограждение периметра, цеха и казармы. Марсиане обернулись — их броня была настолько чувствительна, что заметила даже касание невидимых лучей. Взяли оружие на изготовку. Филип увидел, что один из десантников засек группу, ствол развернулся от лазеров к людям. К ним.
Филип затаил дыхание.
Восемнадцатью сутками раньше корабль — какой, Филип не знал — вышел из системы Юпитера с ускорением десять, а то и пятнадцать g. В точно вычисленную компьютером наносекунду он выбросил несколько десятков вольфрамовых стержней с четырьмя одноразовыми ракетами короткого действия в центре массы. На каждой стоял дешевый, настроенный только на одну частоту датчик. Они вряд ли заслуживали называния «механизм» — шестилетние детишки по вечерам собирают устройства сложнее. Но ракетам, разогнанным до ста пятидесяти километров в секунду, сложность ни к чему. Им нужно только направление.
За время, пока сигнал от глаз Филипа шел но зрительному нерву к принимающему участку коры головного мозга, все было кончено. Он успел отметить содрогание грунта, выброс пламени с места, где только что находились десантники, две вспышки новых звезд там, где в небе висели военные корабли, — но враг к тому времени был уже мертв. Филин перевел рацию в активный режим.
— Ичибан[1], — произнес он, гордясь, что голос звучит спокойно.
Он и его люди, шаркая ногами, скатились в кратер. Марсианские верфи походили на сон. От разбитых цехов поднимались огненные языки — рвавшийся па свободу газ казался пламенем. Над казармами падал снег в рассеявшемся в пустоте и застывшем воздухе. Десантники исчезли — их разорванные тела разбросало по участку. Кратер наполнился клубами пыли и льдинок, на цель указывал только курсор на дисплее внутри шлема.
Десять минут тридцать секунд.
Группа Филипа разделилась. Двое вышли на открытое пространство — на площадку, достаточно широкую, чтобы можно было развернуть тонкую систему черного карбонового каркаса для эвакуации. Двое других отстегнули механические пистолеты, поглощающие отдачу, и изготовились застрелить любого, кто выберется из руин. Еще двое побежали к оружейной, а трое вместе с Филипом двинулись к складу. В пыли проглянуло угловатое неприступное строение. Дверь была закрыта. Погрузочный мех опрокинулся набок, водитель погиб или умирал сейчас. Техники Филипа подошли к системе управления дверями, вскрыли коробку электрорезаком.
Девять минут семь секунд.
— Джози, — позвал Филин.
«Трабахан, са–са», — огрызнулся тот.
— Знаю, что работаешь, — сказал он. — Если не можешь открыть…
Большие погрузочные ворота вздрогнули и поднялись. Джози, развернувшись, включил свет в шлеме, показав Филипу тяжелые черты своего лица. Астеры вошли на склад. Здесь громоздились горы керамики и стали, уложенной плотнее, чем камни в скальной породе. Километры волосяного провода были намотаны на пластиковых катушках, возвышавшихся над головой Филипа. Тяжелые принтеры ждали нужного момента, готовые сформовать пластины, которые сойдутся над пустотой, очертят объем и наполнятся воздухом, водой, сложными органическими соединениями, образуя среду, пригодную для человека. Мигающее аварийное освещение создавало в огромном пространстве склада призрачную атмосферу катастрофы. Филип вошел. Он не помнил, как обнажил оружие, но пистолет уже был у него в руке. Не Джози, а Мирал пристегивался в кабине погрузчика.
Источник
Открытие далеких миров повлекло за собой величайшую в истории человечества экспансию. Искатели приключений тысячами отправляются в путешествия на поиски лучшей жизни, а между тем основы власти в Солнечной системе оказываются под угрозой. Многие корабли колонистов исчезают без следа. Тайно формируются мощные военные силы. Последний образец протомолекулы похищен. Атаки террористов держат в страхе внутренние планеты. Грехи прошлого возвращаются, взыскивая высокую плату. В то время как в огне и крови устанавливается новый порядок, Джеймс Холден и команда «Росинанта» вынуждены бороться, чтобы выжить и вернуться в единственный оставшийся у них дом.
Джеймс Кори
Игры Немезиды
Бену Куку, без которого…
Пролог
Филип
Две верфи Каллисто бок о бок стояли на противоположном Юпитеру полушарии спутника. Солнце здесь было всего лишь самой яркой звездой в бесконечной ночи, куда ярче горел широкий мазок Млечного Пути. Повсюду на склонах кратера сияли жестким белым светом рабочие фонари на зданиях, погрузчиках и лесах. Ребра недостроенных кораблей выгибались над реголитом, пылью и льдом. Одна верфь была гражданской, вторая — военной, одна принадлежала Земле, вторая — Марсу. Обе от метеоритной угрозы защищали одни и те же рельсовые пушки, обе занимались постройкой и ремонтом судов, которым предстояло нести человечество к новым мирам за кольцами, как только — если — на Илосе наступит мир.
Обеим грозила нежданная беда.
Филип скользил, немного опережая команду. Светодиодки на скафандре были выбиты, керамическое покрытие скафандра заранее зачистили до матовой шероховатости, чтобы не осталось ни одного блестящего участка. Даже внутренний дисплей притушили — едва разглядишь. Голоса у него в ушах — переговоры диспетчеров, отчеты охраны, треп штатских — звучали в пассивном режиме. Филип принимал, но сам ничего не передавал. Из пристегнутого к спине прицельного лазера вынули батареи. Филип и его группа были тенями среди теней. Таймер отсчета, тускло светившийся слева на краю поля зрения, прошел пятнадцатиминутную отметку. Филип погладил воздух, разреженный почти до вакуума, раскрытой ладонью — этот астерский жест был командой замедлить движение. Его люди повиновались.
Высоко над ними, невидимые в пустой дали, с профессиональным лаконизмом переговаривались марсианские корабли охраны. Марсианский флот сильно растянулся, но на орбите все же остались два корабля. Скорее всего, именно два. Но, возможно, там были и другие — укрывшиеся в черном небе, поглощающие собственное тепло и защищенные от радаров. Возможно, но маловероятно. А жизнь, как говаривал отец Филипа, — это риск.
Четырнадцать минут тридцать секунд. Рядом высветились еще два таймера: один с сорокапятисекундным интервалом, другой — с двухминутным.
«Транспортный корабль „Фрэнк Айкен”, сближение разрешаю».
«Сообщение принял, „Карсон Лэй”, — знакомо проворчал Син. Филип расслышал в голосе старого астера улыбку. — Койос сабе ай сус хорош кабак внизу?»
Где–то там, наверху, «Фрэнк Айкен» поймал марсианский корабль лазерной установкой той же частоты, что и у прицела за спиной Филипа. Но в ответе марсианского офицера не прозвучало страха.
«Не понял, „Фрэнк Айкен”. Повторите, пожалуйста».
«Извиняюсь, — хмыкнул Син. — Вы, благородные умники-разумники, не знаете внизу хорошего бара для бедолаг астеров?»
«Ничем не могу помочь, „Фрэнк Айкен”, — отрезал марсианин. — Держитесь прежнего курса».
«Сабес са. Тяжелей камня, прямее пули, вот мы какие!»
Группа вышла на кромку кратера, заглянула вниз, на пограничную полосу марсианской военной верфи — она оказалась точно такой, какую ожидал увидеть Филип. Он нашел взглядом склады и разгрузочные депо. Отстегнув прицельный лазер, он вогнал основание в грязный лед и вставил источники питания. Другие люди, растянувшись так, чтобы никто из охраны не мог охватить взглядом всю цепь, занимались тем же. Лазеры были старье, приклепанные к ним платформы слежения набирались с бору по сосенке. К тому времени, как красная сигналка на основании сменилась зеленой, первый из дополнительных таймеров вышел в ноль.
На гражданском канале прозвучали три ноты сигнала тревоги и следом напряженный женский голос:
«С площадки уходит погрузчик. Он… о черт, направляется к противометеоритной батарее!»
Слушая голоса, в которых звучало все больше паники, Филип переместил свою группу вдоль хребта. Вокруг поднимались прозрачные облачка пыли и не опадали, а расползались, как туман. Погрузчик, не отвечая на команды, пересек пограничную полосу и загородил круглые глаза противометеоритных орудий, на несколько минут ослепив их. Из бункера, как было положено, выдвинулись четверо марсианских десантников. Мощная броня позволяла им скользить по грунту как по ледовому катку. Каждый из них, перебив всех людей Филипа, сожалел бы о сделанном не дольше секунды. Филип ненавидел десантников — всех вместе и каждого в отдельности. Ремонтники уже карабкались к поврежденному механизму. Через час погрузчик вернут на место.
Двенадцать минут сорок пять секунд.
Филип, помедлив, оглянулся на своих. Десять добровольцев, лучшие, которых мог дать Пояс. Никто, кроме него, не знал, чем так важен рейд на погрузочные депо марсиан и к чему он приведет. Все они были готовы умереть по слову командира — просто потому, что знали, кто он такой. Знали о его отце. У Филипа в горле встал ком, возникший где–то под ложечкой. Не страх, гордость. Это была гордость.
Двенадцать минут тридцать пять секунд. Тридцать четыре. Тридцать три. Установленные группой лазеры ожили, запятнали четверых десантников, бункер с основным составом, ограждение периметра, цеха и казармы. Марсиане обернулись — их броня была настолько чувствительна, что заметила даже касание невидимых лучей. Взяли оружие на изготовку. Филип увидел, что один из десантников засек группу, ствол развернулся от лазеров к людям. К ним.
Филип затаил дыхание.
Восемнадцатью сутками раньше корабль — какой, Филип не знал — вышел из системы Юпитера с ускорением десять, а то и пятнадцать g. В точно вычисленную компьютером наносекунду он выбросил несколько десятков вольфрамовых стержней с четырьмя одноразовыми ракетами короткого действия в центре массы. На каждой стоял дешевый, настроенный только на одну частоту датчик. Они вряд ли заслуживали называния «механизм» — шестилетние детишки по вечерам собирают устройства сложнее. Но ракетам, разогнанным до ста пятидесяти километров в секунду, сложность ни к чему. Им нужно только направление.
За время, пока сигнал от глаз Филипа шел но зрительному нерву к принимающему участку коры головного мозга, все было кончено. Он успел отметить содрогание грунта, выброс пламени с места, где только что находились десантники, две вспышки новых звезд там, где в небе висели военные корабли, — но враг к тому времени был уже мертв. Филин перевел рацию в активный режим.
— Ичибан [1], — произнес он, гордясь, что голос звучит спокойно.
Он и его люди, шаркая ногами, скатились в кратер. Марсианские верфи походили на сон. От разбитых цехов поднимались огненные языки — рвавшийся па свободу газ казался пламенем. Над казармами падал снег в рассеявшемся в пустоте и застывшем воздухе. Десантники исчезли — их разорванные тела разбросало по участку. Кратер наполнился клубами пыли и льдинок, на цель указывал только курсор на дисплее внутри шлема.
Десять минут тридцать секунд.
Группа Филипа разделилась. Двое вышли на открытое пространство — на площадку, достаточно широкую, чтобы можно было развернуть тонкую систему черного карбонового каркаса для эвакуации. Двое других отстегнули механические пистолеты, поглощающие отдачу, и изготовились застрелить любого, кто выберется из руин. Еще двое побежали к оружейной, а трое вместе с Филипом двинулись к складу. В пыли проглянуло угловатое неприступное строение. Дверь была закрыта. Погрузочный мех опрокинулся набок, водитель погиб или умирал сейчас. Техники Филипа подошли к системе управления дверями, вскрыли коробку электрорезаком.
Девять минут семь секунд.
— Джози, — позвал Филин.
«Трабахан, са–са», — огрызнулся тот.
— Знаю, что работаешь, — сказал он. — Если не можешь открыть…
Большие погрузочные ворота вздрогнули и поднялись. Джози, развернувшись, включил свет в шлеме, показав Филипу тяжелые черты своего лица. Астеры вошли на склад. Здесь громоздились горы керамики и стали, уложенной плотнее, чем камни в скальной породе. Километры волосяного провода были намотаны на пластиковых катушках, возвышавшихся над головой Филипа. Тяжелые принтеры ждали нужного момента, готовые сформовать пластины, которые сойдутся над пустотой, очертят объем и наполнятся воздухом, водой, сложными органическими соединениями, образуя среду, пригодную для человека. Мигающее аварийное освещение создавало в огромном пространстве склада призрачную атмосферу катастрофы. Филип вошел. Он не помнил, как обнажил оружие, но пистолет уже был у него в руке. Не Джози, а Мирал пристегивался в кабине погрузчика.
Источник